Ты бежишь, примеряя чужие лица,
Как волчонок, затравленный злыми псами.
Ты хотела быть сильной, большой волчицей,
Так учись понемногу владеть клыками.
Всё произошедшее казалось ей дурным сном. Кошмары часто снились юной императрице в ночь перед очередной годовщиной смерти матери, заставляя просыпаться в холодном поту, со сбившимся дыханием, и лишь спустя пару мгновений испытывать облегчение из-за того, что всё случившееся оказалось лишь игрой воображения.
В этот раз всё было по-другому. Вместо мягкой кровати она ощущала под своей спиной холод пола, голова раскалывалась как после сильного удара, а тело ломило, словно всю прошлую ночь она без устали скакала по крышам наперегонки с ветром и легла только под утро. Лишь секундой позже вернулись воспоминания.
- Тронный зал, церемония, Далила... отец!
Ей хватило мгновения, чтобы оказаться на ногах, тревожно оглядываясь по сторонам - в императорских покоях царил беспорядок, рабочий стол был разворочен, из ящиков торчали бумаги, несколько писем валялось на полу - так, словно совсем недавно здесь проводили обыск. Эмили не могла мыслить здраво, отказываясь до конца осознать простую мысль: всё произошло на самом деле. И резня в тронном зале, и внезапное появление во дворце сестры (ли?) Джессамины, как и то, что случилось после... - Колдуин не знала точно, как назвать тот хаос, творившийся во время церемонии на её глазах. Тогда она лишь испуганно металась, стремясь высвободиться из сдерживавших её рук предателя Рамзи, столкнувшись лицом к лицу с силами, объяснить которые была не в состоянии. С болью вспомнила она, как напоследок, в тщетной попытке дотянуться до отца, увидела гвардейца, ударившего его по голове и скорее услышала со стороны, чем ощутила, свой крик.
Потребовалось совсем немного, чтобы стремительно приблизиться к двери и со всей силы дёрнуть дверную ручку, уже не удивляясь тому, что та оказалась заперта. Осмотр коридора через замочную скважину выявил двух стражников, охранявших дверь её спальни и переговаривавшихся друг с другом - в перевороте они участия не принимали, но их преданность самозванке и герцогу Серконоса сомнений не вызывала.
"Мрази", нахмурилась Эмили, подслушав их разговор - они судачили о ней и Корво, сожалея лишь о том, что не видели, как ревела и умоляла о пощаде девочка, по ошибке занимавшая трон все эти пятнадцать лет, как бестолково размахивал руками защитник короны, которого мудрая и храбрая Далила Колдуин уличила в подлых убийствах, огласив на весь двор неопровержимые доказательства его вины. "Ложь, - возмутилась Эмили, - Всё это ложь!"
Эмили как никто другой знала, что из её покоев нет тайного выхода, кроме двери, которая предусмотрительно была заблокирована заговорщиками. Не обнаружила Колдуин на своей руке и кольца, отпиравшего императорскую сокровищницу - прояснявшееся с каждой секундой сознание заботливо подкинуло слова Рамзи, услышанные сквозь сон - несомненно, ключ от хранилища стоит поискать у него.
Неизвестно, сколько ещё она мерила бы комнату широкими нервными шагами, если бы взгляд её не привлекло открытое настежь окно и трепещущая на ветру штора. Решение пришло почти мгновенно, и императрица тенью выскользнула в открытую форточку, тут же испуганно прижавшись спиной к стене - карниз был очень узким, а ветер грозил просто сдуть её вниз. Колдуин впервые пожалела, что её покои находятся на такой высоте.
Осторожными шагами она прошлась вдоль уступа, затем, ухватившись за трубу широким шагом перемахнула на другую сторону - туда, где карниз продолжился. К счастью, ближайшее окно, ведущее в широкую галерею, оказалось открытым - им она и воспользовалась.
Прихвостни узурпаторши, очевидно, не гнушались бессмысленной жестокости, а новая императрица, которую они так восхваляли, даже не пошевелила пальцем, чтобы спасти невинных от участи, которую они не заслуживали. Ничем иным Эмили не могла объяснить убийств её прислуги - людей, которые при всём желании не могли ни защитить себя, ни оказать должное сопротивление или просто сбежать. Это были простые люди, - женщины, по большей части, - виноватые лишь в том, что приносили еду в покои императрицы, когда той нездоровилось, или помогали подготовить одежду к очередному приёму.
Она смотрела в их лица, заставляя себя не отворачиваться, когда беззвучно ступала мимо.
- Леди Эмили! - звук знакомого голоса заставил её вздрогнуть, повернуться в сторону его источника. На полу в одном из углов просторного помещения лежала Алекси Мейхью, женщина, верно служившая короне вот уже пять лет. Кровь вытекала из неё как вода из прохудившегося сосуда. - Где защитник короны?
Эмили подбежала к ней, осторожно тронув за плечо и взяв руку, протянутую навстречу, в свои ладони.
- Он... я не знаю. Это переворот. Держись, я...
Эмили тщетно попыталась остановить кровь. Рана была глубокой, Мейхью потеряла много крови, и едва ли её уже можно было спасти. Оставалось лишь стиснуть зубы от собственного бессилия.
- Бегите из башни через сокровищницу! Сегодня в доках одна дама - капитан корабля - искала защитника короны. Найдите её и бегите из Дануолла! - из последних сил она потянулась за мечом отца, лежащим неподалёку, и вложила его в руки императрицы вместе с испачканной кровью запиской - верная до последнего вдоха.
- Алекси! - воскликнула Эмили, но женщина больше не слышала её. - Прости меня... прощай.
С тяжёлым сердцем она отвернулась, выпустив из ослабевшей руки ладонь Мейхью.
Нужно идти.
Нельзя медлить, даже если земля уходит из-под ног.
Нужно скорее найти отца...
Рассудком Эмили понимала - Далиле невыгодно, если она хочет окончательно устранить их без ущерба для самой себя, убивать ни её, ни Корво: испачканные по локоть в королевской крови руки не к лицу монаршей особе. В пользу этому предположению говорило и то, что в противном случае они оба уже были бы мертвы, поскольку лучшего шанса уничтожить их ей может не представиться. А потому будет суд - скорее показуха, нежели действительно акт справедливости. Будут наспех приплетённые к делу улики, будут купленные свидетели, за пару серебряков готовые подтвердить что угодно, продать совесть, недрожащую руку положа на книгу Семи Запретов, первый из готовых порицает лживый язык.
И лишь потом, уничтожив остатки их чести, смакуя свой триумф и алым сладким вином испивая до дна их позор, она, наконец, свершит убийство, по ошибке названное "казнью" - и все будут видеть в ней спасительницу, пришедшую к власти после самодурства капризной девчонки Эмили Колдуин. Императрица видела это в её сапфировых глазах, слышала в шёпоте Бездны из сотворённой ею магии.
Эмили не могла позволить ей этого.
И всё же сердце беспокойно металось в груди, подгоняя Колдуин всё дальше и дальше - время сейчас измерялось не равнодушным мерным тиканьем напольных часов в другом конце комнаты, но кровью самого близкого и дорогого на свете человека.
Она была зла. Зла настолько, что хотелось вихрем пронестись сквозь длинные коридоры, уничтожая всех, кто попадётся на её пути - каждого ублюдка, совершившего измену, испачкавшего военный мундир своим предательством. Вместо этого Эмили упрямо сжимала губы в тонкую линию и сдерживалась, понимая, что крови сегодня итак пролилось слишком много - для неё и для отца, и особенно для Джессамины Колдуин, чья память была осквернена резнёй, устроенной в тронном зале. Потому она пряталась в тенях, выжидая момент, чтобы проскользнуть мимо гвардейцев; и не выпытывала у них, кинжал приставив к горлу, правду о местонахождении отца, прислушиваясь вместо этого к каждому разговору - благо, новость о свержении императрицы была самой обсуждаемой среди наводнивших Башню Дануолла солдат. В одном из таких разговоров она услышала, что "Королевского Убийцу" вскоре переведут в Колдридж, а пока держат в тронном зале.
Сильнее ненависти был только страх. Страх гулко бился о рёбра, стискивая горло сильней удушающего захвата, сжимая сердце паучьими холодными пальцами. Кровь отливала от лица, делая его почти белым, но руки императрицы не дрожали, а походка не производила суетливого шума, который позволил бы вычислить её лёгкие шаги среди гуляющего по коридорам ветра. В этот момент она вспоминала всё, чему учил её отец. Каждую тренировку, каждое наставление повторяла про себя как детскую считалочку, пытаясь успокоить хаотично блуждающие мысли.
В детстве она очень любила прятки. Было так весело затаиться в одной из ниш близ комнат прислуги, а затем со звонким смехом выбежать навстречу отцу, которому не составило бы труда отыскать её, не реши он поддаться; обнять маму, украдкой улыбаясь в ответ на её беспокойство. Предатели отняли у неё мать, а теперь и Корво, и разве могла подумать юная императрица, что однажды ей придётся скрываться от тех, кто клялся верно служить ей, а сама игра поставит на кон не наличие шоколадных пирожных в меню на ужин, но жизни - отца и её собственную?
"Я обязательно найду тебя, Корво" - пообещала она.
И запретила себе думать о худшем - о том, что может произойти, если она не успеет.
Поворот вывел её к просторному помещению, от пола до потолка уставленному книжными полками. Проход к лестнице загораживал лишь один стражник - ничего не подозревающий, он так не к месту насвистывал какую-то весёлую мелодию, неспешно прохаживаясь из одного конца комнаты в другой. Эмили перекатом сбила его с ног и прежде, чем он успел сообразить хоть что-нибудь, с силой ударила по затылку рукоятью складного клинка - это не убьёт его, но головная боль после пробуждения пройдёт не скоро. На миг ей мучительно захотелось перерезать горло этой твари, забрать его жизнь взамен тех, что без вины оборвали руки таких же, как он. Сонная артерия на шее спящего гвардейца едва заметно пульсировала - одно уверенное движение мечом, и всё будет кончено.
Отцовский клинок... с тихим жалобным клацаньем сложился пополам. Эмили затаила дыхание - из-за угла раздались громкие шаги, грузно опустилось на пол чьё-то тело, после чего все звуки, кроме уверенной походки, стихли.
"Сколько ещё крови вы собираетесь пролить, прежде чем утолите свою жажду?"
Тем временем шаги приближались, а Эмили было совсем некуда отступать. Чтобы не быть обнаруженной (лишняя шумиха сейчас совсем ни к чему), она юркнула за ближайшую колонну и приготовилась атаковать. Когда же неизвестный подошёл почти вплотную, Колдуин выскочила вперёд, отточенным движением обхватывая шею и сдавливая горло в тивианском удушающем захвате - лишь на секунду, прежде чем поняла, кто находился перед ней.
- Отец!
И если можно за долю мгновенья превратить боевой приём в крепкие объятья, Эмили справилась с этим блестяще.
