Слова Асоки, сказанные, казалось бы, так давно, все никак не выходили из головы. Когда они отправлялись на Малакор, много ли понимали из того, что делали? Темная Сторона выглядела непобедимой. Прошло не меньше года, а ее ощущение в Силе только укреплялось. Император Палпатин, да и сам Вейдер (пес на его поводке), они казались непобедимыми не столько потому, что их власть простиралась далеко за пределами Центральных миров и вообще общественной жизни, но и потому, что они были практически недоступны. Обитая в самом гнезде гадюк, до них было невозможно добраться, а у начинающего мятежа имелись проблемы покрупнее темных владык.
Галактика стала жить отдельно от Силы. Проблемы внутреннего характера легли на плечи тех, кто еще что-то понимал. Можно было убить штурмовика, можно было достать адмирала, можно было устраивать диверсии и бесконечные нападения на караваны торговых судов Империи, но ничего из этого не убило бы идею, пока за ней стоит ее начинатель. Голос Императора доносился из голонета и преследовал, куда бы они не совершили гиперопространственный прыжок. В каждой забегаловке, в любом даже самом обветшавшем доме, на любой листовке, голонетской странице, в любых устах. И эта мощь, засевшая в самом корне системы, охраняемая не только миллионами солдат, а фанатиками, слепо верящими в своих повелителей, заручившись поддержкой самой Силы и протянув длань Темной Стороны по всей галактике, пугала. По-настоящему пугала своей недоступностью, когда вопрос вставал об ее уничтожении.
Но после той поездки на Малакор, все закончилось.
Каждый потерял там большую частичку себя, а такие вещи, как известно, по щелчку пальцев не восстанавливаются. Кейнан понял это на своей шкуре. Ему не помогли даже долгие, утомительные медитации, приведшие разве что к тупику перед самим собой. Бенду вытащил его тогда из тьмы и это, наверное, тоже было веление Силы. Ничего без ее особенной воли не делается в галактике. Больно понимать, конечно, что гибель Асоки, это тоже ее воля.
Они потеряли тогда не только друга, но и соратника. Тогрута никогда не называла себя джедаем, но Джаррус весь правду знал. Можно сколько угодно твердить о том, что ты не джедай, но однажды став частью Ордена, только смерть или предательство его может расцепить эту чувствительность, эту невероятную связь с прошлым и самим собой. Можно стать кем угодно и заниматься какими угодно делами, но зерно, посаженное однажды зерно воспитания уже дало свои плоды. Его не вырыть, не выкинуть и зачастую - глаза не закрыть. Асока Тано всегда была джедаем и оставалась джедаем до самого конца.
Когда-то Кейнан искал причины не быть собой. Он убеждал себя, что после того, что произошло на Галлере невозможно дальше оставаться прежним. Он изменил имя, изменил свой облик, изменил себя самого, а время только дополнило этот образ далекого от джедайских дисциплин человека. Теперь же Кейнан искал способы продолжать то, что они начали на Малакоре. Они открыли ящик Пандоры, запустили этот часовой механизм и сидеть дальше сложа руки, когда на пятки наступает Мол, Вейдер, сам Палпатин, невозможно. Альянсу никогда не достичь победы, пока они не нанесут решающий удар в самое сердце этого зверя. Пока они не уничтожат людей, которых не возьмет ни бластер, ни граната, да и орбитальная бомбардировка, если честно, тоже вряд ли.
А для того, чтобы уничтожить их, нужно знать, чем  они живут и кем являются. С ужасом Кейнан понимал, что чаще всего это означает - стать ими.
Голокрон, который Эзра утащил с Малакора изменил его. Может быть, не прямо и намеренно, но то, что Эзра взял у Темной Стороны, во многом подавило то, что Кейнан в мальчике знал. И эта тьма стала окружать со всех сторон. Во тьме Джаррус жил, спал, просыпался. Темнота стала для него средством защиты и проклятием, с которым ничего не осталось, кроме как смириться. Весь мир стал для него сплошным черным полотном, на котором не имелось даже бликов от яркого света. И тьма же пробралась на борт "Призрака", спряталась где-то в глубине души ученика. Все изменилось, а Кейнан как будто бы не заметил, как это произошло.
Теперь ему казалось, что выхода назад не было. Если Темная сторона окутывает их и сжимает пальцы на горле, они должны сопротивляться. Они должны махать конечностями и бороться за свою жизнь, в этом, наверное, и заключается ее смысл. Идти по той дороге, которую выбрал, когда вокруг творится полнейший хаос. Закрыть глаза, сосредоточиться и оставаться джедаем, этому обучали их в Храме... миллион, кажется, лет назад.
Весть о том, что на Черный рынок попало что-то из храма ситов просочилась совершенно внезапно. Где еще брать повстанцам информацию и оружие, если ни на черном рынке, поэтому новости по этой части они частенько мониторили. Никто не говорил, что это не какая-нибудь лажа или же очередной обман для привлечения большего количества покупателей, но Кейнан уже чувствовал, как имперские шпионы прочесывают планеты, на которых базировались контрабандисты, чтобы проверить информацию. Через пять дней в сеть слили информацию, что Империя стала закрывать места незаконной торговли, ранее на которые закрывала глаза. Удивительно, как быстро они среагировали, но что более удивляло - как открыто они это сделали. Для незнающих это ничего не значило. Кто чего не продавал по жизни, завтра они могут пустить слух, что продают доспехи Вейдера, но для тех, кто понимал цену слухам, реакция Империи была очевидным знаком. Надо брать корабль и лететь.
Если честно, то Кейнан не был уверен, стоит ли ему лететь в одиночку, но чувствовал, что так будет лучше. На борт он взял только Чоппера, который помогал вести корабль, да удачу. Черный рынок на одной из пограничных планет во Внешнем кольце, чуть дальше - настоящий дикий космос, самый край галактики. Прекрасное место, чтобы торговать дрянью. Народу на таких планетах не было, тут с трудом обитала хоть какая-нибудь живность, но когда хочется срубить денег и на Хоте в плавках посидишь, ничего не станется. Сперва Джаррус и не нашел место базирования черного рынка, должно быть, они сменили координаты или переехали. Дай Сила, чтобы не на другую планету, топлива оставалось совсем немного, а фору они дали Империи совсем небольшую. Вряд ли успеют до того, как штурмовики не наведаются в лавку.
Совершенно внезапно на помощь пришла Сила. И то, что она хотела ему сказать.
Густая, липкая, горькая Темная Сторона. Ее напряженный шепот, рябь, которую она создает на идеальной поверхности Силы, ее острые шипы и горячее тепло, делающее весь остальной мир неприятно холодным.
Кейнан знал куда лететь.

Кейнан любил черные рынки. Было в них что-то по-своему романтичное. Напоминало о той жизни, в которую его то и дело тянуло вернуться. Там, где он обладал зрением, был самоуверенным молодым человеком, который и понятия не имел, что в этой галактике что-то невозможно. Забывший о своем детстве, выбросивший все свое прошлое в мусорное ведро, став другим. А нет ничего приятнее, чем придумывать себе новую историю. Прикидываться другим человеком. Рано или поздно эта маска становится настоящим лицом, то и дело соответствуя заданному, придуманному образу невольно меняешься сам, после забывая о том, кем был раньше. И казалось, что вот так можно убежать от любой проблемы, вот так можно решить любую задачу. Просто сделать вид, что все решено, просто придумать себе механизмы для ее решения. Ничего нет проще, не так ли?
Теперь же все было иначе. Черный рынок ощущался каким-то неприветливым. Он был... зажатым. Скорее всего, это все сказались стиснутые пальцы Империи на горле у каждого торговца здесь, ведь всех этих людей и нелюдей не грех послать в далекое путешествие до Кесселя за все, что они тут продавали. Как покупалось это оружие, как покупался этот раритет - шебуршат только голоса где-то за лавками, но и то, лишь для тех, кому положено знать. Другим же не положено. Плати или уходи. Тут никто не будет запоминать лица, никто, в общем-то, не будет интересоваться, зачем тебе нужен тяжелый имперский многозарядник или золотая люстра из разгромленного Храма джедаев.
В лучшем случае - за все эти вещи торговцы заплатили лишь легким чувством опасности по дороге сюда. В худшем... если прислушаться к Силе, то можно было услышать не только отзвуки страданий, которые несли с собой некоторые очень сильно насыщенный Силой вещи. Можно было услышать настоящий запах крови, которая пролилась за то, чтобы вещица попала на черный прилавок. Незаконная торговля тут - мелкое баловство, среди этих людей затесались настоящие отъявленные убийцы, готовые кому угодно отвернуть голову за товар.
Корабли уже перестали ходить сюда. Видимо контрабандисты медленно, но верно сворачивали свои дела и улетали от греха подальше. Кейнан чувствовал напряжение, присущее черному рынку почти всегда, но в этот раз все было куда... серьезнее, что ли. Словно разряды тока проходили мимо торговых лавок. Некоторые стояли вовсе без товара, товар некоторых просто так не покажешь на общее обозрение. Кейнан двигался среди всего этого уверенно, будто бы видел перед собой путь. Надвинув маску и слушая недовольный свист Чоппера за спиной, он медленно продвигался вглубь рынка. Запчасти, кричали на одной углу, подержанные корабли - на другом. Джаррус остановился, когда его укололо чувство настоящих, живых страданий. Не рассчитавший резкой остановки хозяина дроид, врезался Джаррусу в бедро.
Живое страдание. Настоящая, раздирающая сердце и душу боль. Немое прошение о помощи, умаление. Кто-то замерз. Кто-то очень больной, хрупкий, несчастный. Гул рынка отошел на задний план, запах паленого железа от оружейного склада недалеко заглушил неприятный запашок отходняков и крови. Где-то недалеко терлиись люди и босые ступни переступали с ноги на ногу. Израненная спина терлась о желтоватую штукатурку полуразваленного здания. Рабыня тви'лека. Голодная, как стадо таун-таунов и лютый мороз на Хоте. Несчастная, изнеможенная, миллион раз изнасилованная.
Разбитая душа, заколотая позором жизни, которую за дешевку продают на рынке. Кейнан ступил в ее сторону. Рядом с ней стоял забрак неприметного вида и в этот же момент дорогу переехало иное чувство. Ударившая по затылку Темная сторона. Совсем рядом, она звала, ее тоненькая грань, хрупкие пальцы тянулись, точно маленькая струйка дыма. Джаррус, не думая, рванул в сторону, расталкивая перед собой всевозможный люд. Через считанные секунды, он стоял перед местом, которое звало его все это время.
Потрескивание в сочетании с загадочным шепотом - очевидно, что его конечная цель находилась именно тут. Чоппер вежливо прокомментировал, что это лавка реставратора. Кейнан открыто усмехнулся: - Так зовутся люди, торгующие черными артефактами, - сказал Джаррус и толкнул дверь. Пафосно звучит, да? В общем-то, это почти всегда какие-нибудь безделушки, вокруг которых ходят какие-то загадочные легенды, народ охотно клюет на все, что связано с Силой, даже если оно не связано по сути.
В лавке было душно по большей части от того, что энергетика тут была насыщена очень даже древним артефактом. Среди непонятных вещей, от которых ничего не исходит, кроме запаха старья и какой-то гнильцы, этот непонятный человек нашел настоящее сокровище и даже понятия не имеет, насколько могущественную вещь получил в руки. Теперь из-за этого камешка вся Империя поднялась на уши и следует прямо по пятам. Не исключено, что через пару часов от этой лавчонки ничего не останется, а не желающий сдаваться продавец будет застрелен. Все из-за вещицы.
Удивительно.
Как столь многие владеют столь не многим.
Но он в этой лавке был не один. Кто-то был еще. Его энергетика была столь же сильна, как и вещь, которую "он" держал у себя. Кейнан слепым взглядом оглядел лавку, Чоппер покружился на месте и вдруг загоготал так громко, что Джаррусу даже неловко стало.
В ком-то здесь он узнал кого-то.
- Чоппер, перестань, - рыкнул Кейнан,  но дроид и не собирался успокаиваться. Он вертел головой, махал маленькими ручонками и продолжал гоготать на двоичном языке. - Прошу прощения, он принял вас не за того человека, - он попытался увести дроида, но после остановился. Едва коснувшись незнакомца в Силе он точно понял, что перед ним не "он", а "она". И ее образ в Силе ему был уже знаком.
- Мы... встречались раньше? - Как же... как же жаль, что он, ранкор дери, ничего не видит!

Отредактировано Kanan Jarrus (2016-11-19 22:50:33)

Это была Асока. Если бы Кейнан только не был слепым, только бы посмотреть ей в глаза и убедиться - это их друг, которого они считали погибшим. Они похоронили тогруту тогда, когда надо было вернуться, искать ее. Они похоронили ее, молчаливо признав, что Вейдер оказался сильнее, они не захотели возвращаться на ненавистный, принесший только боль и разочарование на Малакор. Поэтому первое, что Джаррус почувствовал тогда, когда она вцепилась в его плечо пальцами - это сожаление. Ему показалось,  что он передал эмоции Силе, передал их в полной мере, чтобы Тано ощутила их тоже, поняла, что у него точно сердце разорвалось в одно мгновение, но не встретил ответа. Не того, что он ожидал. Реакция Асоки была не то, чтобы удивительной, она была шокирующей.
За своими собственными чувствами проще простого не замечать чувств другого. Так и Джаррус, увлекаясь тем, чтобы подбирать челюсть и по новой спрашивать самого себя, а Асока ли перед ним или Сила обманывает его (да и Чоппер в придачу), он не заметил, что Тано  отзывалась по-другому. Все в ней словно превратилось в темный малакорский камень, она несла в себе частичку той древней, но глубокой энергетики и это была не та Темная Сторона, которую любой джедай за версту учует. Это было что-то другое. Никаких сожалений, и, что было обиднее всего - никакой радости. Она не ощутила ничего, кроме потрясения, не пожелала ничего другого, кроме как сбежать. Джаррус оказался откинутым назад, в глубь лавчонки, а содержимое полок посыпалось на него, как крупный град. Мужчине оставалось только руками закрывать голову, чтобы что-нибудь не пробило челюсть и попытаться избегать столкновений с большими предметами, а в это время Асока убегала. Утекала, точно давая понять, что это не та Асока Тано, которую они все знали.
И так тоже бывает в жизни. Кейнан еще не отошел от шока, чтобы все хорошенько проанализировать и обдумать все, что узнал из короткого прикосновения к Силе. Его тепло, его радость, его непонимание и жажда узнать все на свете, обнять и объявить на весь свет, что Асока жива - вот что спугнуло ее. Вот от чего она убегала, но ведь Тано прекрасно знала, что Кейнан никуда не даст ей уйти. Он отмахнулся от падающих со всех сторон фигурок и крикнул Чопперу следить за Тано. Может быть сама Асока не заметила, но на хвосте торопящаяся белка утащила с собой маячок.
Они выбрались из лавки слишком поздно. Дроид верещал сильнее, чем в первый раз - прямо над ними проплывал остроконечный нос звездного разрушителя и навязчиво жужжащие имперские разрушители не давали нормально сосредоточиться. Джаррус закрыл глаза и на мгновение застыл, пытался засечь Тано в Силе, но уже не мог. Она была не той, кого он тщетно искал, а новую Асоку Кейнан попросту не знал. Он чувствовал лавирование в Силе, она торопилась и убегала, но ее образ был таким расплывчатым, словно кто-то щедро прошелся полной воды кистью по тоненькой линии, написанной акварелью. Лишь намек. Тонкая струйка серого дыма.
Даже раньше Асока повторяла, что она не является джедаем, так и теперь... но теперь она была кем угодно, только не джедаем.
Что-то в ней оставалось прежнего. То, за что Джаррус и ухватился, чтобы точно признать в ней её же. И это что-то еще теплилось в груди, он верил в это. Возможно, слишком опрометчиво, но ведь пока не поговоришь - не узнаешь. Даже если это не та Асока Тано, даже если она не захочет ничего ему объяснять, он обязан спросить, иначе просто быть не может. Она не хочет его знать, она хочет убежать от прошлого, она стала другим человеком, но Кейнан остался прежним. В этом вся разница. И в этом заключался тот самый резон, который заставил Джарруса не обратить внимания на то, что на планету высаживались имперцы.
Они с Чоппером дали фору. Империя дышала в затылок, очень скоро они смешались с толпой, которая задавала хаотичный ритм. Выбиться из потока гогочащих людей Джаррусу было тяжело. Он с трудом протиснулся между широких плеч и как отщепенец нырнул в какие-то темные переулки. Если бы ни Сила, он бы без зрения тут шею сломал. Кейнан каким-то чудом срезал путь. Пока имперцы прочесывали метр за метром, у него будет мгновение, чтобы задать главный вопрос.
Но с каждым опустевшим переулком на рынке, Кейнану казалось, что он поступает неправильно. Что то, что он найдет в конце - не то, чего он ожидает. Асоке не жаль. Он не почувствует ни сожаления, ни печали.
Плечом выбивая какие-то хиленькие доски, составляющие ни то намек на тупик, не то просто отделали один ряд от другого, их с Чопом выбросило на пустынную местность. Дроид известил, что корабль совсем рядом. Если бы Джаррус видел, он бы был уже в поле зрения. Кейнан бежал со всех ног, а весь тот дурдом, простирающийся за спиной только придавал уверенности, что уносить надо ноги побыстрее, и все равно, куда. Подальше.
- АСОКА! - Раздалось, как гром среди ясного неба.

Это было трудно. Кейнан никогда в подобной ситуации не оказывался. Все те предательства, которые он пережил в далеком прошлом, там и остались, не оставляя после себя никаких рубцов и шрамов. Деловые излишки, просто люди, к которым он не чувствовал ничего. Предательства таких не то, чтобы были бессмысленны, они стали обыденностью, к которой Джаррус благополучно привык. Но с тех пор, как он начал следовать за Герой, с тех пор, как судьба свела его с "Призраком", с ребятами на его борту, с повстанцами, со всеми теми, кто нес службу под крылом Сато, Кейнан не знал о предательстве ничего. Самое большое предательство случилось в его юношеской жизни и он это понимал. За всей той ширмой, он не часто вспоминал свои чувства в тот момент, когда клоны подняли на них оружие. Когда они, верные своему генералу, своему делу, своей Республике, оклемили их предателями, расстреляли и сбросили в пропасть огромное количество джедаев по всей галактике. Это предательство было слишком большим, чтобы давать ему какое-то определенное понятие. Оно задевало каждую частичку души так сильно и так проникновенно, что всякое здравомыслящее существо захочет как угодно убежать от этой боли и забыть о ней. Так поступил и Кейнан. Он считал, что после пережитого ему вряд ли когда-нибудь "посчастливится" снова почувствовать этот удар в спину.
Но все началось сначала. Он считал, что нашел свою нишу, где есть только дружественность, теплота, уют с теми людьми, которые находятся рядом. Разлучить их может разве что смерть, потому что в верность принципам не оставалось никакого сомнения. Такой была и Асока Тано, когда они впервые встретили ее. "Фалкрум", о котором легенды ходили среди прочих. Она воодушевляла их, она заставляла Кейнана вспоминать о том, что он родился ради куда большей цели, чем прозябать свою жизнь в Храме на Корусанте и выжил не потому, что Де6па Биллаба отчаянно подставилась под вражеский перекрестный огонь, защищая собой потрясенного ребенка, а потому что Сила приготовила ему куда более великий путь. Быть здесь и быть собой - искусство, которому его научила Асока своим примером. Кем теперь была та тогрута, стоящая перед ним.
И за кем он бежал через все гребанное поле, унося ноги не только от имперцев и разрухи, с каждой минутой растущей в разрушенном рынке. Он уносил ноги от собственных чувств, которые так и не смогли отрезвить его в лавке. Он посчитал, что ошибся и более детальный разговор с Асокой обязательно все поставит на свои места. Человек к нем, в меру наивный и верящий в многочисленные блага (ибо без надежды и веры они не могут противопоставить Империи ничего), был уверен, что они просто недопоняли друг друга. Он не собирается ничего предпринимать, просто поговорить. Не станет нападать с обвинениями, не станет упрекать или пытаться утереть нос далеко не самым лучшим поступком.. просто. поговорить. Много ли это было или мало? Но джедай, видевший на своем веку достаточно, чтобы делать правильные выводы, снова и снова напоминал простому человеку, что тогрута не нуждается даже в простом разговоре. Ей это не нужно. Не та Асока, которую они знали, та, должно быть, так и погибла на Малакоре. Тень ее былой, которая преследует ныне иные цели, для Джарруса непонятные.
И все-таки этот немой вопрос "почему?" застыл. Она убедительно просила не приближаться, не идти за ней, однако полный решимости товарищ не собирался отступать. Все в нем твердило, упоительно и ослепительно, что он обязан сделать еще несколько шагов, но застыл. И не спросил ничего, когда услышал разрезающий воздух звук активированного светового лезвия. Его опасное подрагивание где-то совсем рядом... Джаррус прекрасно помнил белый оттенок ее световых мечей. Холодный, говорящий о том, что она более не применяет меч, кроме как в качестве оружия. Это больше не ее душа. В то время, как ее образ и ее оружие давно стало частью нее и белые клинки во многом характеризовали ее саму.
Так и застыли - друг напротив друга. И оба все прекрасно понимали.
"Я, должно быть, выгляжу полным идиотом", промелькнуло в голове Джарруса. Должно или нет. Как навязчивый ребенок, хватающийся за юбки матери, которой он уже не нужен, но слепо верящих (слишком слепо и слишком преданно), что она все равно любит его. Что заставит такого вот ребенка поверить в обратное?
Джедай сделал еще шаг, отчетливо слушая шелест травы под ногами. Погода менялась, он чувствовал эту перемену и приближение скорого дождя. Уже и ветер становился агрессивнее и дождем запахло, атмосферное давление падало слишком заметно даже для человека слепого. Имперцы всегда приносили с собой мрак, да холод.
Опасливо близкое лезвие уже совсем не пугало. Чоппер выл, прося не подходить ближе, но ведь взаимодействие его с Асокой в Силе говорило само за себя. Осторожно  он стучался в закрытую дверь и уступчивым, мягким тоном просил открыть для него. Он не собирался врываться, с ноги вышибая преграды. Бояться нечего.
- Я здесь не из-за него, - он положил свою руку на ладонь тогруты, она могла сколько угодно угрожать ему, но делала это не просто, чтобы произвести впечатление или защитить артефакт. Она защищала саму себя в большей степени и это Джаррус понимал точно так же.
- Сила привела меня сюда, я думал, что иду за ним, не кивая ни на карманы, ни на сумки, а слепо вглядываясь в образ Асоки в Силе, говорил джедай: - опусти оружие. Я хочу всего поговорить.

Джаррус заулыбался. Его вера не прошла мимо, не растворилась, он понадеялся не зря. Нельзя полностью изменить себя. Можно сколько угодно изменять себе, но если  что-то произрастает изнутри, надо очень постараться, чтобы вырвать это с корнем. Кейнан считал, что Император - единственный ситх в галактике, который полностью смог уничтожить в себе человечность, испортить себя былого. Ведь все они были когда-то хорошими людьми, которых просто горько проучила жизнь. Порой Темная Сторона - это такая же вынужденная мера, как, скажем, побег. Джаррус ведь тоже мог стать темным. После приказа 66, он мог перейти на ту сторону и сейчас гордо размахивать световым мечом, не боясь ничего, а напротив - ввергая окружающих страх. И эта мнимая свобода нравилась бы ему, он бы находил в ней покой. Он бы считал себя правым, а свой путь - единственно верным, но когда мы встаем на перепутье, нам проще сказать, что жизнь не оставляет нам альтернативы и пойти самым легкой тропинкой - сдаться. Темная Сторона была именно жестом отчаяния, во многом и для многих. Были исключения, но ни Кейнан, ни какой-либо из джедаев не брались судить тех людей, которые становятся Лордами в своем гиблом деле. Императора, Дарта Вейдера, Инквизитора и всю эту инквизиторскую конторку. Каждого на Темную Сторону толкает что-то. Большая боль или же большое разочарование. И не каждый может открыть свою душу.
Не каждый сможет вот так смело встретиться со своим прошлым. На какую-то секунду Кейнан представил, что было бы, замахнись на него Асока. Он бы принял бой, потому что ничего другого ему бы не оставалось, он не хотел рисковать своей головой. Они бы ни разошлись мирно, потому что бой разозлили бы то начинание, которым Тано обладала теперь и неизвестно чем бы все закончилось. Сила благоволила им и сейчас, обращаясь с двумя, казалось бы, последними джедаями в этой галактике, так аккуратно и почти бережливо.
Если бы ни это взаимодействие в Силе, новая Асока победила бы, зарыла в себе навязчивые воспоминания. По-настоящему темной ее не делало прошлое, ведь весь мир вокруг напоминал ей о том, кем она была. Асока будет вынуждена встречаться со знакомыми людьми и когда-нибудь всплывет наружу, в каком свете - она решит сама, но это столкновений настоящего и прошлого, оно все же неизбежно. То, что она зазывала их на свой корабль говорило еще и о том, что она не знает, как себя вести и встречей с Кейнаном станет учиться, проработает свою стратегию поведения вдальнейшем.
Джаррус же угадывал в этом большой шанс для себя. Как бы он явился в друзьям и как бы рассказал о том, что видел Асоку? С другой стороны, кто ему поверит. Головой, что ли, стукнулся, Джаррус? Они ведь Тано вполне нормально похоронили, со всеми теми почестями, которые она заслужила за все время работы на повстанцев. Она была идейным лидером для многих тех, кто сейчас борется в стане Альянсе, Асока для многих до сих пор - пример для подражания борьбы против системы. И кем она была на самом деле?
Словно драгоценный метал обуглили и превратили в железо. Провели ряд каких-то алхимических реакций, сделав из драгоценного камня - безделушку. Черную, впитавшую весь порок проводимых исследований. Прямо намекающий на то, что ничего хорошего в ней не осталось. Но ведь душу не убьешь так просто. Если Асока и надеялась на это, то ей не следовало зазывать их на борт и спасать Кейнана от неловко пропущенного выстрела штурмовка. Ей надо было сдать их, бросить, растоптать в тот момент, когда она была нужна им особенно. А она протянула руку. Если Малакор и поменял ее облик, поменял стиль поведения, то самое живое и теплое он в ней убить пока еще не смог.
Именно по этой причине  Темной Стороне никогда не завладеть Асокой Тано. Она сильнее этого. Она выше этого.
Как только трап поднялся, Кейнан присоединился к Асоке на мостике и занял место рядом с пилотом. Она убегает от Империи точно так же, как и он. Остались вещи, которые их объединяют и пусть дальнейший разговор обещал быть одним из самых сложных разговоров в жизни Кейнана, он испытывал откровенную и, скорее всего, безответную радость того, что Асоке удалось выжить. Он ощущал острую, бьющую острием под ребра вину и не знал, куда себя от нее деть. Надо было надеяться. Надо было помочь ей до того, как она помогла себе сама или попыталась найти помощь в той области, которая всегда протянет руку, готовым ее принять.
Может быть, падение Асоки, это и их вина тоже? Их с Эзрой, что быстро загрузились на корабль и сбежали подальше от проклятого храма.
И неужели Сила хотела именно этого? Просила найти Малакор, чтобы обрести знания? Но развела их всех по разные берега. Даже Кейнан вернулся оттуда другим, Эзра - тем более. Теперь еще и Асока. Но, что самое главное, Джаррус потерял их двоих. Кажется, что терпит это поражение раз за разом на протяжении всех тех дней, которые провел без них.
- Спасибо, - потупив голову выдавил Кейнан, нарушая гнетущую тишину. Из вежливости, имперцы пару раз пальнули в увиливающий от огня корабль и спустили им побег с рук. Плюнули, потому что искали определенного человека с определенной вещью. Снова упустили из-под носа свою цель. В этом была вся Империя, нда.

Кейнан Джаррус не видел ее, но чувствовал. Он тщательно восстанавливал в памяти образ Асоки и был уверен, что помнит ее. Тон голоса - не изменился, он даже не стал грубее или резче. Все такая же мягкая, терпеливая, сдержанная. Асока была для Кейнана кем-то особенным, маячком света в этой непроглядной тьме, напоминанием о том, кем он должен был стать. Сила ведь не сводит людей просто так, она всегда преследует какие-то цели. И Кейнан не готов был принять, что однажды, повстречавшись с ней в стане повстанцев, все это было сделано ради того, чтобы разбить в очередной раз Джаррусу сердце. Джедаев ведь так мало, чтобы отбирать у них еще кого-то. Слишком много Темной Стороны и ею дышала вся галактика, Темная Сторона росла, крепла, она пробиралась в дверные щели, в людские души. От нее не было спасения и Кейнан, видя перед собой пример Асоки, почему-то с ужасом думал о том, что и его может ждать та же судьба, перестань он сопротивляться. Жизнь ведь каждого ломает по-своему, каждого бросает в свою пучину страстей и их дело - выстроять, не прогнуться, быть сильными и оставаться, конечно же, самими собой. Иначе какой толк? Если Темная Сторона завладевает такими личностями, как Асока Тано, значит она побеждает в неистовой борьбе. Кейнан отказывался верить и в то, что этот путь - личный выбор Асоки. Может быть, не встреться они тогда с Вейдером, не оставь Кейнан и Эзра Асоку прикрывать тылы, она бы не оказалась тут, а улетела бы вместе с ними. И, что самое важное, они не оплакивали бы живого человека, в то время, как это живое медленно умирало под гнетом Темной Стороны. Ведь для того, чтобы стать ситхом, мало думать негативно. Кейнан отрицал тот факт, что Асока могла бы убить человека, даже не задумываясь о том, что это неправильно, что она откинула моральную сторону вопроса и стала действовать исходя лишь из того, что считает нужным в данной ситуации. Некоторые люди не рождены для Темной Стороны, потому что в самих них свет. Со светом они родились, во свете умрут. По-другому быть не может.
Поэтому, наверное, ползли такие предательские мурашки. От ощущения, что при всей его уверенности, он неправ. Что это - очередной раз, когда он вынужден разочаровывать и принимать факт, не глядя на собственные иллюзии. Мир не такой, каким они хотят его видеть и люди, вестимо, совсем не такие.
Он заулыбался. Теплое прикосновение еще теплой руки. Нет, определенно, это была Асока, потому что во всей ней он угадывал ее. Еще несколько минут назад Джаррус весьма сильно сомневался, но теперь - сомнения прочь. Ее мягкий тон, ее легкий смешок, ее прикосновение и доброе слово - не это ли Асока, которая однажды спасла им жизни? И не та Асока, которая спала ему душу?
Она верила в него на Малакоре. А теперь он должен поверить в нее, даже если часть нее откажется от этой веры и попытается ее разбить. Так редко Кейнан мог сказать забитую до смерти фразу: "я верю, что в ней еще есть добро", но именно эту фразой он успокаивал самого себя. В каждом есть, за редким исключением.
- Спасибо, очень приятно - посмеялся он в ответ. Жизнь поменяла всех, вот и он изменился. - Вообще-то, если ты не заметила, я не вижу себя. Он повел плечами. В самом деле, история его бороды начиналась именно с того, что он не видел себя и не мог поддерживать привычный порядок на лице. Его упрямство не давало Гере притронуться к его внешнему виду, а потом, после нескольких неудачных попыток привести волосистость на лице в порядок, он сдался и отпустил эту чертову бороду. Так контролировать свой внешний вид было проще, да и с изменением его, похоже, никто не задавался вопросами о том, изменился ли Кейнан в душе. Точно так же, как и борода придавала ему искусственные годы, так, получилось, что и опыт, привезенный с Малакора, заставил ее неугомонную душу постареть и успокоиться. Залечь, перестать по-молоду беситься.
Он поджал губы и опусти слепые глаза. Хотел ли он в самом деле? Нет, вряд ли. Ему мало было интересно, что происходит у Темной Стороны, где она промышляет и чем. Теперь он был более чем на сто процентов уверен в том, что Сила привела его не ради безделушки, а ради Асоки Тано, ибо никак по-другому он бы не объяснил это странное и судьбоносное стечение обстоятельств. Но разговор надо было поддержать.
- Я думаю, что знаю, зачем она привела меня, - он так же поднялся со своего места и успокаивающе похлопал Чоппера по плоской голове - Или за кем. Это прогремело в обитых железом стенах старенького корабля и еще больше накалило обстановку. Он чувствовал нежелание Тано разговаривать, перебирать, снова возвращаться к тому, от чего она тщательно пыталась избавиться, но Джаррусу это было необходимо. Сейчас.
- Асока, - опять остановил он ее порыв завести разговор в не нужное русло и отвлечься от морального к материальному - Рекс... - это было трудно сказать и даже, в какой-то момент, стыдно - думает, что ты умерла. Неужели нисколько не трогает? Неужели нисколько не переживаешь, Асока? За друга, который ради нее отрекся от себя самого, который прошел с нею огонь и воду войн клонов, который никогда бы не поверил в то, что Кейнан мог бы сказать ему.
Знаешь, Рекс, я встретил Асоку и теперь она ничем не лучше Вейдера.
Рекс бы не поверил. И Кейнан не верит.

Кейнан всегда жил ощущениями, еще до того, как Мол лишил его зрения. Каждый в Силе совершенствуется по-своему, у каждого ребенка, юнлинга в Храме, был собственный талант и задача учителей на том этапе - понять и направить в нужное русло, помочь подобрать себе не только стиль фехтования, но и познать самого себя, развиваться в определенном направлении, допустим, чуточку больше, чем в других. Это определяло стиль обладания Силой в дальнейшем. Кто-то силен управлять материальными вещами, другие хороши в предвидении, третьи - чувствуют и направляются самой Силой.
Кейнан ведь с детства ощущал себя чуточку слепым. Он всегда видел в людях не тех, кем они являлись, либо, напротив, смотрел в самую их суть. Если бы он тогда поверил в проклятие Биллабы, кто знает, может быть ему и не удалось бы пережить приказ 66 с другим учителем. Если бы он продолжал не верить Касмиру, а действовать так, как считает нужным, его бы тут же поймали клоны. И в то же время, Джаррусу во все возрасты было свойственно немного обманывать себя по поводу других людей. Как будто вечная пелена на глазах, от которой не избавишься точно так же, как и от этой уничтожающей пустой слепоты. Ему нечего удивляться, что однажды жизнь решила наказать его за все, что он сделал.
И если Асока думала, что он не видит в ней всего того, что она пытается от него скрыть, а принимает только навязанные вещи, она глубоко ошибалась. За все эти годы он научился отличать свое впечатление, которое чаще всего и решало исход, от того, чего человек боится показать, но чем на самом деле достоин. Малакор изменил их всех, каждый вышел оттуда другим человеком. И каждый - в своей степени сильно повернул жизнь в иное русло. Чтобы выжить и иметь шанс оставаться сильным. Он принимал и понимал тот факт, что Асока действовала интуитивно, ведь не она ли говорила о том, что ради победы стоит врага узнать и добровольно принесла себя в жертву этому знанию? Каждый получил то, ради чего туда пришел. Эзра делал шаги во тьму и где он теперь? Пропал и считается мертвым. Асока столкнулась с правдой и сломалась. А Кейнан... Кейнан понял, что обязан двигаться по тропинке света, ибо для этого и рожден был. Каждый определил свою судьба и если бы ни Малакор, кто знает, как бы оно все повернулось.
Тем не менее, изучение Темной Стороны еще не делает тебя ситхом. Бенду говорил. Ни место, ни вещь изменить человека не могут, они сами меняют себя. Джаррус кого угодно был заверить в том, что несмотря на всю склонность Тано в противоположности, в душе она остается такой же, какой была и прежде. Именно ее смелость и сила духа толкнула ее на этот решительный шаг - измениться, но вряд ли простое знание, разочарование или убеждение самой себя может толкнуть ее к обезглавливанию простого, ни в чем не виновного человека. Вряд ли она даже теперь может легко занести меч над головой и безобидного ребенка. Темная Сторона может быть разной и жить в человеческих душах в разных проявлениях. Это не делает кого-то плохим, как и проявление Светлой стороны в темном человеке не делает его добрым. Все оценивается суммой поступков, а не отдельными эпизодами.
- А возможно, нет. Ты живая, передо мной. Можешь кого угодно убеждать в том, что Асока мертва, эта песня не выглядит убедительной, - на какой-то момент Кейнан заметно посуровел. Она говорит как будто заученными фразами и это Джарруса откровенно раздражало. Он почти  точно определял, когда Тано надевала маску, которой хочет придерживаться, но для чего? Не в том она положении, да и не та ситуация, когда надо стоить из себя темную. Не перед человеком, который считал тебя своим добрым другом и думал, что знает тебя. Если бы Кейнан хотел или считал нужным, он бы не пошел за ней, с разбитым сердцем вернулся бы и всех уверял, что Асока мертва.
Пф. Нет. Он собирался серьезно бороться за Асоку, потому что она была нужна им. Была нужна ему.
Он молчал, просто случая, как струнки терпения срываются в тогруте и хотя она этого сама не понимала или честно считала, что сохраняет независимый вид, тем не менее, его молчание говорило лишь о том, что он понимал, слушает и слышит ее. А главное, осознает, что надавил на правильное место.
Правда, Кейнан не преследовал такой цели. Он не хотел сделать больно, потому что боль ведет к гневу. И наоборот.
Джедай заметно поджал губы. В нем поднимался протест, но он, что было силы, его сдерживал. Не нужна ему эта вещь, ему даже не интересно, что это. Он был зациклен только на Тано, ибо вещей полно таких по галактике, но друг... такой друг, как тогрута - одна. Если он выбросит эту вещь в открытый космос, он особо не будет страдать, но похоронить Тано снова - не готов.
- Я возьму его, - он в самом деле, закрывшись от сбивающей с ног энергетики, Силой, взял увесистый артефакт в ладонь и, открыв стыковой шлюз для мусора, бросил его туда. Через секунду огонек на панели прекратился в красный, предвещая о том, что произошла разгерметизация мусорного отсека и открывать его нельзя, через полсекунды донесся слабый шуршащий звук выходящего из контейнера воздуха и огонек снова стал зеленым.
Такая же операция должна была произойти с Тано.
- Все, чего я хочу знать - что произошло в Храме. Жестко выговорил Джаррус в напряженной тишине.