Сколько всего кануло в лету, что представить страшно. Годы миновали, а вместе с ними - события. Как страшный сон, листая одно за другим, у Кейнана возникало четкое ощущение, что он живет уже целую вечность, сколько всего вмещалось и перемешивалось в голове. Нельзя было теперь точно сказать, когда все пошло кувырком, но оно закрутилось, завертелось, началось.
Четыре года, как Эзры уже нет. Холодное неприсутствие в Силе, полное отрешение от себя самого и того, кем ему надлежало стать. Кейнан едва ступил по этой тропе Силы, как она лишила его глаз, лишила и ученика, лишила едва ли не личного смысла жить и продолжаться. Все-таки он считал Бриджера своей путеводной звездой, несмотря на все ошибки, споры, порой даже ссоры, они были едины в Силе и Эзра своим присутствием напоминал Джаррусу о том, что у того есть миссия и оставлять ее нельзя. Но он оставил. На какое-то время погрузившись в себя самого, Джаррус понимал, что без этого не сможет нормально функционировать далее. Не только потому, что мир стал для него закрыт, сколько потому, что Кейнан понятия не имел, что делать дальше. Малакор так резко изменил их всех, и их жизни, что ничего другого джедаю не осталось, кроме как застыть на месте и попытаться разобраться. Но жизнь, как обычно, не дала ему на это разрешение. Она не остановилась вместе с ним, замедлив ход своего течения, Сила продолжала управлять судьбами окружающих его людей. И вот. Четыре года битв за жизнь, четыре года погони, убийств. Жестокость Империи, которую повстанцы как будто нарастили самостоятельно своей же активностью и война расцвела пышным бутоном, втянула чуть ли не каждого в этой галактике, от младенца до старика.
Они все такие же повстанцы, как раньше, но выросшие, окрепшие. В их стане тысячи и тысячи человек каждый день воюют за свободу на фронтах, умирают за информацию, рискуют своими семьями и все так же, как раньше, не знают, что произойдет потом. Тьма стала так сгущаться, что скрываться от нее уже не было смысла. Эта борьба со злом стала для Кейнана новым смыслом жизни.
Пожалуй, он даже научился обходиться без Бриджера. Не сказать, что он просто смирился с его смертью. Лишний раз хотелось наплевать на все своды правил и пойти мстить, каждый раз, когда в руки попадался имперец, в голове предательски крутилось - они убили его, а ты даже ничего не смог сделать.
События тех дней стали настоящим комом в горле и теперь, четыре года спустя. Он отпустил злость, пересилил желание мести и считал, что его победа над Темной Стороной отдает погибшему ученику куда больше чести, чем все то, что он бы сделал уже за умершего человека. Местью он ему уже ничем не поможет, а себе - тем более.
Больше никого Кейнан не обучал. Он отказался давать советы даже Люку Скайуокеру, который горделиво таскал меч на поясе. Та жизнь, где он был джедаем миновала вместе с той жизнью, где он был повстанцем. И пусть он все еще за Альянс, пусть все еще следует за Силой, он уже не тот, кем был. Все в совокупности изменилось Кейнана практически до неузнаваемости.
- Выходим из гиперпросранства, генерал - уведомил его мальчик на мостике. Не обязательно что-либо говорить, Джаррус знал, что корабль почти на месте, чувствовал. Вместе с ощущениями корабля приходили и ощущения в Силе. Странные, запутанные, непонятные. Он, как обычно, был один в окружении безразличной толпы, как-то смутно припоминая, что Альянс повстанцев когда-то был куда уютнее, семейнее, когда-то и у Кейнана была команда.
Была. За четыре года не стало такой огромной части его самого. И не стоит упоминать, что Империя наконец-то схватила джедая за самое дорогое и преподала ему суровый урок жизни, от которого он бежал пятнадцать лет - люди вокруг него не вечны и такие же смертные.
"Ты проиграл, Кейнан Джаррус", но на обломках, как прежде, когда-нибудь начинает строиться новый мир. Джаррус летел на задание, предчувствуя какое-то странное прикосновение к прошлому миру. Не отпускало смутное ощущение, что прошлое стоит за спиной, только обернись, но сколько бы Джаррус не оборачивался, видел только воронье и гробы. Это была война и война забирала жизнь. Она уничтожала радость, она проникала в теплые каюты, душила во сне. А после себя оставляла кошмары.
Но проиграть битву не все равно, что проиграть войну. Пусть не жилец, но на бой способен.
- Три щелчка до входа в атмосферу - ведь предчувствовал, что что-то случиться, но оставался все таким же прозрачным, безразлично и опасно спокойным. В мире почти не осталось событий, которые выбили бы его из равновесия. Хаос стремится к абсолютному покою, один из основных законов вселенной.
Кейнан отправился в стыковой шлюз, где его уже ждал пилот. Маленький корабль по типу взорванного Фантома оторвался со скрипом от материнского корабля и упал практически сразу в атмосферу. Корабль опасливо тряхнуло, но Джаррус почти ничего не почувствовал. Сила накатила волной, такой, что джедай на какое-то мгновение отключился от реальности.
Слушай, слушай внимательно. И ничего не услышишь все равно. Ровная тишина, легкая, вполне естественная рябь - на этой планете умерло много народу, как со стороны Империи, так и со стороны повстанцев и в воздухе еще висел запах смерти и гари. Маленький кораблик приземлился на выжженный до основания пятачок земли.
Вокруг - солдаты, лиц которых Джаррус не видел, но чувствовал присутствие каждого. Небольшой разбитый лагерь, окруженный силовым полем. Оно вряд ли выдержит хотя бы сколько-нибудь слабый удар с орбиты.
- Мы выбили Империю, но они сорвали эвакуацию. Батальон подрывников потерялся, - докладывал Кейнану капитан. Джаррус слушал и обращал внимание почти на все, кроме группы людей. То, что лежало за пределами силового поля было куда интереснее. Вызывающая мурашки атмосфера, настоящая война, уничтожающая все живое. Поваленный огнем лес, еще догорающий истребитель, все это рисовалось в Силе. Дотлевающий древесный ствол. Дереву не меньше шести тысяч лет.
Кейнан Джаррус был свободен от любой ненависти, кроме одной. Он ненавидел войну.
- Информация? - Кратко отозвался Джаррус, не узнавая собственного голоса.
Молчание в ответ.
- Мы не получаем никакой информации от дроида, сэр, скорее всего он уничтожен. Туда попадало полно истребителей. Наши пилоты хорошо поработали в небе и дальше, в восьми милях - корабельное кладбище, там вряд ли осталось что-нибудь работающее. Но это еще ничего не означало.
- Дроида должны были перехватить повстанцы, - Кейнан заметно оживился и активно побрел к защитному полю.
- Так точно, только ни один из вернувшихся солдат не доставил информацию. Мы отправили разведчиков, но те тоже не вернулись. И снова молчание Кейнана. Он почувствовал кольнувшее под ребра сомнение капитана: - Если честно, сэр, что такого в этом камне? Почему из-за него погибли наши ребята, пилоты, солдаты?
Естественно, им никогда не понять, да и Кейнан уже с трудом что-нибудь понимает.
- Идейная война ведется за ресурсы, капитан, - он постарался открыто улыбнуться солдату. - Это не просто камень. Источник знаний.
- За которые Император бросает армии?
Джаррус не выдержал и усмехнулся.
- И это еще меньшее, что он может за них бросить. Больше ни слова ни сказав, он взял с собой небольшую группу людей, всех тех, кто был согласен идти с ним и ступил за пределы защитного поля. Легкие набились смолой и гарью, сапоги утонули и черной, мягкой земле. На довольно прохладной планете стоял такой жар, что Джаррус оттянул воротник бежевой формы.

В выженной земле даже было нечто прекрасное, думал Кейнан, продвигаясь по равнине, которая превращалась в поваленный лес. Многовековые деревья все еще дотлевали, некоторые прямо горели и треск старого дерево в огне навевал какой-то призрачный, нехороший уют. Дышать было нечем, хотелось вздернуть голову к небу и набрать целую грудь воздуха, продышаться хорошенько. что-то похрустывало под ногами, где-то с ужасный титаническим скрипом рядом повалилось дерево, издавая свои стволовые последние стоны. Группа людей, выстроенная в длинную линию, медленно продвигалась за джедаем, не без опаски косясь на догорающий лес. Великолепное зрелище умирания чего-то большого, великого, естественно. Сколько эта планета прожила без разумной жизни? А потом сюда пришли повстанцы и имперцы и стали осквернять ее землю. Вот такая она, несправедливая и всепоглощающая земля.
Ощущение свободного, светлого неба, которое еще не заволокли черные тучи от поднимающейся с леса гари. Запахло откуда-то паленым железом, недалеко игрался ручеек, смывающий опаленный лик леса. Они искали непонятно что, непонятно где и непонятно для чего, но Джаррус уже перестал задавать вопросы. С тех пор, как команды не стало, с тех пор, как Альянс превратился в организацию, которая только и делает, что считает потери тысячами, нежели десятками, Кейнан перестал вникать в вопросы нужды и необходимости. Быть солдатом проще, даже если ему приходится по какой-то причине вести за собой других солдат. Он исполнять тот долг, который на него возложило командование и не ему с ним спорить, да?
Он пытался когда-то и что? Вся его жизнь превратилась в подобие вот этого леса. Раньше, цветущее, прекрасное, пусть и не самое уютное, зеленеющее. А потом в нее пришла война и истребила природу, убило жизнь, испепелило память, как свело на нет долгую жизнь местных деревьев.
Кейнан застопорился, его остановил резкий всплеск в Силе, кто-то использовал ее. И это прикосновение к Вездесущей казалось ему ужасно знакомым, будто бы он когда-то это уже проходил, видел, ощущал. Возможно, джедаи были в Альянсе, но очень скрытые, не обученные, всего лишь чувствительные. Может быть, когда-нибудь настанет такая пора, когда Орден воспрянет, восстанет из праха, но Кейнан слабо в это верил и вряд ли был готов что-либо для этого делать. Он принял абсолютно отстраненную позицию и можно сказать, что больше доживал свой век, нежели имел какие-то на него претензии.
Будь как будет, он так решил. Так проще, так лучше. И никаких проблем, кроме тех, с которыми он будет готов справиться. По приказу идти по дороге проще, чем принимать решения сам, а он уже напринимался. Так, что потерял всех и едва не потерял себя.
Наверное, было лучше уйти вместе со всеми, чем продолжать непонятно на что нацеленную борьбу.
Никакой грусти, просто холодное осознание бессмысленности, это намного хуже, чем попытки с горяча что-то изменить, разочароваться, разбиться.
- Сэр? - Солдаты уже дали форму и прошли дальше на несколько метров, а Кейнан так и застыл на месте, внезапно оживленный, вернувшийся в жизнь. Будто в непроглядной тьме на какое-то мгновение он увидел свет. Свет, такой долгожданный, такой желанный. Он замерз в темноте, хотя и говорила, что Сила согревает. Она не согревает. Она лишь усугубляет положение, напоминая лишний раз, что никого, кроме Единородной нет в галактике и ты обречен отдать ей свою жизнь.
Мурашки побежали по коже. Кейнан сомневался ровно секунду, почувствовав это оживляющее чувство человеческого сомнения. Он вдруг понял, что быть полноценным, простым человеком так же важно, как, порой, и закрываться в самом себе.
- Продолжайте путь, я догоню. И, усилив решительный шаг, он направился в совершенно другую сторону. Это был всего лишь блеск Силы, едва уловимый, но Кейнан почему-то схватился за него, как за воздушную подушку. Он не знал, где очутится, что будет дальше, даже не знает, что его ждет (скорее всего, ничего и не ждет) на месте встречи, но он обязан идти. В этом почти заключался весь смысл его пребывания здесь. И в конце концов, поднимаясь выше, чуть на холм, потом - в овраг, он погружался в атмосферу все более гнетущую, а природу - умирающую. Он больше не чувствовал никаких всплесков, Сила была ровная и приземленная, как тоненькая струйка свежего воздуха в полном угарного газа помещении.
Он почти рывком забрался чуть выше, видя в Силе неясные очертания реденького от пожара леса. Рядом тлел уголь, ветер разносил тлен и ничего вокруг. Обрыв и снова лес и так много-много-много миль впереди. Кейнан потупил голову, снимая надоевшую маску, точно скальпель с лица и глубоко вздохнул горького, душного, крепкого воздуха, да закашлялся, не в силах совладать со сбитым дыханием.

Сила никогда не говорит конкретных вещей. Кейнан Джаррус помнил, когда Сила показала ему будущее - всего на пару мгновений, а он не придал этому значения, забыл на следующее утро, а через пару месяцев все случилось так, как говорила Сила - Депу Биллабу жестоко расстреляли клоны. Он не прислушался к Силе и только спустя несколько лет вспомнил, что видел. Всю жизнь он пытался это забыть, всю жизнь был намного более слепым, чем впервые после Малакора. Сила преподала ему жестокий урок, а после этого перестала что-либо показывать столь же ясно, лишь самими отголосками. Так, он лишь на чувственном уровне знал и считал, что ему суждено остаться с Герой, так, не только ее голос тогда, но и голос Силы позвал его обратно на "Призрак", когда он был готов дальше идти своей дорогой. Сила позвала его и на лоталском рынке, когда он впервые встретился с мальчишкой. Сила всюду только вела, звучала, чувствовалась едва ли не на кончиках пальцев, но никогда больше не была столь ясной, как в прошлый раз.
До этого самого мгновения.
Умирающий лес пел. В самом деле, это было похоже на настоящее пение умирающих стволов, догорающих веток, еще теплый, тлеющих углей, но небо было практически чистым, Кейнан так его ощущал. Интересный контраст черного, выжженного поля с девственно голубым небом, где уже практически рассосались тучи, собираемые гарью. Дышать хотя и было тяжело, тем не менее, было приятно. Странным делом, когда команды не стало, Джаррус оказался плотно заставлен окружающими людьми. Он постоянно был в толпе, постоянно был вынужден с кем-то о чем-то общаться и одиночество, которое настигло в лесу точно было бальзамом на еще открытую рану потери. Ее Кейнан упрямо не замечал, предпочитая делать вид, что ничего не случилось, что на все - воля Силы и если так случилось - он остался один - значит, тому и быть.
Но молнией прибило к земле, он за одно мгновение сгорел точно вспыхнувшая спичка и растерялся. Если бы здесь были птицы, они бы еще эпично взлетели, как бывает при резком шуме, но лес оставался лояльным, умирающим и все таким же печальным. Складывалось впечатление, что ему нравилась собственная участь, потому что ничего не тревожило его в личном горе, пока Силу не пронзила острая, колкая, горячая, накаленная стрела. Джаррус обернулся, чувствуя, что прекрасно знает, устанавливает этот источник и от собственных мыслей ползли болезненные мурашки по всему телу. Он давно не ощущал такой мощи. Темной, теплой, спутанной и, более того, он был уверен, что никогда больше подобного не почувствует.
Должно быть Сила опять его обманывает. Играет на ощущениях, чувствах, тоске. Уж больше часто она стала это делать - ворошить память на пустом месте. То, что адепт был ему знаком он как будто бы опустил, проглядел, не придал нужным обратить внимания. Больше интерес вызывала вспышка, яркая и не оставляющая равнодушной.
Кто-то, некто, обладающий большим потенциалом, с шумом ворвался в долгую, мерную Силу, бросил камень в воду, находящуюся в покое, вызвав не рябь, но большие круги. Он не сорвался с места, как в прошлый раз, а поднялся чуть дальше на холм. За долгим пологом Кейнан ощущал белую дорогу, но она была не больше хорошо вытопленной тропинки. Холм тоже не был холмом, под ним скрывалась имперская база, ныне пустая, там не было ни одного живого существа, кроме одного. Джаррус каменел на месте, казалось, будто бы протяни он руку - схватит живое существо за горло. Он шел туда, как на маяк, затерявшийся, умирающий почти корабль и ему было практически все равно, чего он там встретит,  главное - податься, найти, прийти.
Маяки ведь для кого-то светят.
Он слышал стук собственных тяжелых шагов, отдающихся во всех уголках заброшенной базы. Тут стояла холодная, как каменный лёд, смерть, въевшаяся в тяжелые бетонно-железные стены. Звенящая пустота, холод и гром шагов, решительных и целеустремленных. На какое-то время Кейнан даже позабыл о том, что ничего не видит, насколько хорошо ощущал пространство: низкий потолок, длинные настланные полы, диспетчерская, заставленные разными атрибутами, шкафами, огромными, толстыми проводами, нерабочими деками.
Он услышал как осыпается штукатурка и понял, что совсем близок к цели. Преодолев два длинных коридора он не столько зашел, сколько влетел к широкое помещение с потолком куда выше, чем во всем прочем штабе. Перед ним стоял человек, он ощущал Силу от него, накрывающую волнами все пространство. Теплая энергетика, знакомый "запах" и образ в Силе, который он уже видел и все равно упрямо не признавался в себе, потому что умершие не воскресают, не восстают из мертвых.
Иначе Гера была бы жива. Кейнан сделал бы все ради этого. перевернул бы саму суть вселенной, но к сожалению такого не бывает.
Иначе он не остался бы один.
- Стой! - Крикнул незнакомцу Джаррус и придыханием и сжал кулак. - Не трогай эту вещь. В стенах простые артефакты не прячут. Это первое. И джедаев за простыми артефактами не посылают. Это второе.

Так случается, когда встречаешь человека и никак не можешь понять, где ранее слышал его голос. Кажется, он настолько знаком, что чуть приоткрой ты уже ларчик с воспоминаниями, они потоком хлынут и все вспомнишь. И хорошее, и плохое. Но Кейнан Джаррус почему-то намеренное себя от этого отгораживал. Те вещи, которые он закрыл в себе, затаил, сделал вид, что попросту их не существует и многое из того пережитого - сон, не всегда будучи плохой, джедай не собирался наступать себе на горло и ломать свои же принципы. Перед ним был человек, который ранее был ему знаком, но теперь - нет. И научившись жить одним лишь этим (прекрасным, в своем роде) моментом жизни, Кейнан вовсе не угнетал себя в том, что никак не может разворошить прошлое. Он давно не докапывался до истины, он давно стал принимать лишь то, что дает ему жизни в данную секунду, не стараясь даже копать глубже. Потому что так, определенно, было площе.
Проще было не слушать Силу, проще было даже не идти в это заброшенное, вымершее здание, полное только звонкого эха, да неубранных, еще не начавших разлагаться человеческих (или ежели с ними) трупов. Кейнан жил до этого мгновения только настоящим, он принимал простоту, потому что устал. Каждый человек устает. Устает терять, устает смиряться, устает даже искать на что-то силы и это столь же естественно, как уставать, скажем, даже от физической нагрузки какому-нибудь силачу. Силы наши не безграничны, их рано или поздно придется пополнять. Чем Джаррус и занимался. Потеря команды стала последней каплей, последним словом в этой истории сильного, смелого человека, открыв Кейнану его новый облик.
Одиночество, так или иначе, закаляет в иной степени, нежели пройденные испытания. Вся та жизнь, которую они с командой провели в борьбе с Империей была коллективной. Даже будучи одним на поле боя, Кейнан всегда успокаивал себя мыслями, что он не один. С ним его чувства к Гере, с ним его вера в ученика, с ним его уверенность с Сабин и Зебе. Это помогало ему пережить ни один плен у имперцев и стойко, насколько он мог себе позволить, встречать различные трудности на своем пути. Но когда всех их не стало, хвататься ему стало не за что, а воспоминания не приносили никакого успокоения, только боль.
Так что, простой путь - это вынужденная мера. Кейнан знал, что придется однажды снова взять себя в руки, чтобы сделать заключительный рывок. Он даже не надеялся, что так долго проживет без всех, совершенно один. И пусть его окружал Альянс, пусть вокруг всегда, как паразиты, заводились люди, называющие его товарищем, командиром, другом, его настоящие чувства к живым существам умерли. Конечно, это звучит очень даже смешно. Он не подросток, чтобы рассуждать о смерти в эмоциональном плане, а взрослый человек, прекрасно понимающий, что такое понятие смерти.
Но посмотрите на него.
Перед ним стоит человек, который так отчетливо ясно зовет его в Силе. И неосознанно. А он - не откликается, не считает нужным. Только потому, что боится посеять ложную надежду (на это у него уже выработалась стойкая аллергия), он уже не понимал, где сам себя обманывает, а где откровенно над ним издевается жизнь.
- Это вещь опасна для окружающих, - естественно, он хотел достать ее оттуда самостоятельно, но почему-то включил этот прообраз хорошего парня. Эта война не заботится об окружающих и хотя Альянс навязывает им иные взгляды и идеи, на войне мира не построить, а жизнь уходит с пепелища, среди мертвых не заводится. К суровой реальности их всех подготовила эта опостылевшая борьба. Быть эгоистом, значит выжить.
Мягкотелые умирают. А мудрость... она не играет теперь никакой роли. Мудрость для мирных. На войне правит конкретика.
- Я тебя знаю? - Кейнан честно хотел задать другой вопрос, но как-то не срослось. Он выдал слегка нахмуренное выражение лица и чуть погрузился в Силу, стараясь аккуратно дотронуться до собеседника, но тут же обжегся. Слишком много темной энергетики. Нет, человека с подобной душой он  не знал.
Или знал, но они все уже давно мертвы. Если бы Империя возрождала наследие Инквизитора, Кейнан бы, да и весь Альянс, узнали бы об этом в первую очередь. И все же перед ним стоял обученный адепт, чувствующий Силу, не просто ощущающий, управляющий ее потоками и оставляющий уверенный в ней след. Перед ним стоял не джедай, но и не ситх. Комок каких-то сомнений, безосновательной агрессии и уверенности в том, что он все делает правильно.
Возможно, не столь молод, чтобы разобраться в себе.
- Империя могла бы прислать кого-то опытнее, чем молодой ситх. Если Императору в самом деле нужна эта вещь, стоило закинуть сюда Вейдера. И Вейдер был бы куда менее сговорчивым.

Кейнан был готов поклясться, что как будто узнал этого человека. Он точно когда-то видел его, когда-то слышал, но память усердно закрывала ту дверь, которую Джаррус неохотно приоткрывал, намекая на то, что ничего хорошего он там не найдет. Узел сплошных трагедий, потерь, вот что была эта война с Империей и теперь она, кажется, выходила на ту самую финишную прямую, где Альянс крепко вставал на ноги и наконец-то начинал заявлять о себе. Джаррус стоял у истоков, вместе с теми, кто так и сгинул в этой борьбе. И благодаря тем жертвам, наверное, он жив.
Каждый день вспоминать о тех, кто уже не вернется - вот тебе и награда, сомнительная, надо сказать. Это больно. По-настоящему больно и именно от такой боли Кейнан закрылся, но для чего? Чтобы встретиться с ней снова. Перед ним стоял мертвец, человек, которого он похоронил и столько времени жил с этим, не решаясь ворошить прошлое. Эзра Бриджер, чей крест стоял рядом с крестами всех тех погибших, смерти которых сильно ударили по моральному состоянию Джарруса, как будто бы возник из пепла. Эта речь, этот тон голоса, эти слова. Он не просто когда-то и где-то слышал их, перед глазами, в полной темноте, вставал вполне четкий образ человека, такого, каким Кейнан его запомнил. Дело даже было не в том, что Кейнан не хотел верить своим "глазам" и ощущениям, он не мог понять всего лишь ту маленькую деталь - где Сила играет с воображением и выдает желаемое за действительное, а где преподносит невероятные шансы, чудеса, сталкивает двух людей, которые считали, что пути их разошлись. По разным причинам, наверное.
И чем больше Джаррус стоял и не знал, что ему сказать, как ответить, от удивления чуть приоткрыв рот, тем сильнее становилось в нем ощущение собственной правоты. Время же беспощадно утекало и, кажется, они были здесь не одни. Империя охотится за этой вещью точно так же, как и Альянс, но Империя получит от находки какое-нибудь преимущество, а вот для Альянса это будет всего лишь поводом насолить Императору, обрезать его длинные корявые когти, коими он считает, что может управлять галактикой. Посему, для Кейнана задача была проще некуда - вынести артефакт, чем бы он ни оказался или же уничтожить его. Альянсу не нужны запретные знания, хотя некоторые генералы, пожалуй, с этим поспорят, но Кейнан подчинялся непосредственно Мотме. И у нее был куда более здравый взгляд на сомнительные перспективы дружбы с темной стороной.
Если это будет слишком опасным, оно подлежит уничтожению. Никогда не знаешь, что в себе содержит эта Сила и кем или чем она может сделать Альянс, попади в слабые руки. Подвергать опасности их дело нельзя, и без того хватает на свете людей и вещей, стремящихся раздавить повстанцев.
- Не ситх, - как-то странно подтвердил Кейнан, но и не джедай, промелькнуло в его голове. Эзра всегда стоял где-то на краю, где-то в середине, не становясь ни ситхом, ни джедаем. Он мог выбирать одновременно и темную сторону, и светлую, поэтому учитель, узколобый и однобокий, принимающий за истину лишь одну философию, ставя клеймо на другую, не понимал его. Именно поэтому теперь Кейнан не мог со сто процентной уверенностью сказать, стоял ли перед ним Бриджер или кто-то столь же талантливый, столь же яркий в Силе, как и ученик.
Ведь мертвые не воскресают. Такого не бывает. А если Эзра выжил, почему не связался с ними. Слишком много вопросов, на которые просто напросто не хватало времени. Надо было принимать решение, думать они будут потом.
- Нет, эта вещь не нужна Альянсу, - Кейнан отодвинул юношу. Прикосновение к теплому телу помогло коснуться холодной души. Да, наверное, форма была окрашена в иной цвет, но некоторые ее изъяны, как шрамы, не пройдут никогда. По ним можно было узнать человека, кого бы он из себя ни строил. И во что бы ни превратился.
Джаррус машинально сжал мальчишечье плечо. Этому человеку его помощь была не нужна и словно зверь, он уйдет, даже не обернется в ответ. Таким он казался в Силе. Отрешенным, забытым, совершенно иным. Нельзя перечеркнуть ту жизнь, которая оставляла следы на душе, рубцы, не зарастающие даже через сто лет, но вот убедить себя в том, что ничего не было - проще простого.
Вытащив из карманов портативные, маленькие гранаты на липучках, он принялся устанавливать их на пошедшую крупным разломом стену. Если уж взрыв не уничтожит это нечто, другой разговор, но ни Империи, ни Альянсу это императорское сокровище не нужно. Такое решение принял сам Кейнан, а то, что он наплетет Мотме - останется на его совести. Верховный сенатор Альянса прекрасно понимала, что такое - объекты Силы и что порой они обжигают хуже накаленного стекла.
- Ни нам, ни им. Он как будто обратил слепой взгляд на молодого человека, стараясь из-за всех сил разглядеть его через Силу, но так четко ничего и не увидел. Несколько маленьких липучих гранах произведут такой взрыв, что скорее всего подземная станция окажется под завалами и лучше бы убраться отсюда до того, как земля вместе с потолком начнет осыпаться им на головы.