Наверное, нет ничего удивительного в том, что я не верила в шестое чувство. Воспитанная в мире, где религия не входит даже в пятерку основополагающих человеческих ценностей, я не проявляла к ней ровным счетом никакого интереса. И привыкла доверять исключительно зову собственного разума, руководствуясь по большей части холодным расчетом, нежели сердцем. Голос совести уже давно умолк во мне – кажется, он погребен подо льдами, покрывшими мои внутренности после взрыва ускорителя частиц доктора Уэллса. Так или иначе, интуиция всегда представлялась мне чем-то сродни суеверным воззрениям, а потому, вещью совершенно абсурдной.

И зря. Потому что, когда зазвонил тревожный звоночек, я, как и прежде, не обратила на него никакого внимания.

Может, это был понедельник, а может, и среда – я давно потеряла счет времени, находясь в состоянии постоянного бегства. Шаг влево, шаг вправо, один неосторожный выпад, и вот я уже на грани жизни и смерти. Я знала, что Флэшу не удалось победить его, – таких, как он, вообще никому сокрушить не под силу – и знала, что он за мной вернется. Он найдет меня даже среди арктических льдов, он разрушит каждый бархан в Сахаре, он вытащит меня из самой Преисподней. Он встретит меня на улице и средь бела дня вырвет у меня из груди сердце. Наверняка потом с извращенным удовольствием будет наблюдать за тем, как оно какое-то время еще трепыхается в его руках. А потом он обо мне даже и не вспомнит, ведь я стану очередной его случайной жертвой. Сломанной игрушкой, не оправдавшей возложенных на нее ожиданий.

Кейтлин Сноу, эта бледная серая мышь, умирала не то чтобы в муках… если смерть от заморозки вообще можно назвать приятной. После более близкого знакомства с ней я все еще решительно не понимала, что такого нашел в ней мой босс. Чем таким из ряда вон выходящим обладала она, чего я не имела? Глядя на нее, я видела свою точную копию, с некоторыми, разве что, изменениями: она любила обувь на плоской подошве, сохраняла темный цвет волос, и во взгляде ее теплых карих глаз всегда прослеживалось то, чего я терпеть не могла. Сострадание. Она видела свет даже в самых отъявленных мерзавцах.

Не поймите меня превратно, но это была чистая случайность. Клянусь, я не хотела ее убивать! Просто она меня разозлила, крепко вывела из себя; вцепившись ей руками в горло, я надеялась всего лишь припугнуть ее, но вышло слишком сильно. Ее шея треснула под напором моих сил, превратилась в лед – тончайшую работу искусного мастера – и в буквальном смысле переломалась пополам. Я даже не стала прятать труп – знала, что когда ее найдут, все поймут, кто повинен в ее смерти.

Вчера во мне снова проснулась совесть. Или то было чувство самосохранения? Словом, что-то практически ежеминутно орало мне на уши нечто вроде: «Опомнись, Фрост, тебе никуда не деться от своего проклятия!». Будто бы мне мало того, что я вынуждена каждый день жить в непрекращающемся страхе за свою задницу!

Я не знаю, зачем я осела в захолустном городке неподалеку от Централ-Сити. Я чувствовала начало своего конца, неизбежность собственной смерти и, кажется, примирилась с судьбой. Как же мне это было несвойственно!

Он появился на пороге моей маленькой арендованной квартирки во вторник утром – я специально проверила дату, прежде чем встала с кровати. Чувствуя голод, вышла подкрепиться – человек обмяк в моих руках, и я бросила его прямо посреди улицы. Мне уже ничего не поможет, нет смысла прятать трупы. В квартиру я возвращалась в полной уверенности, что он уже встретит меня у порога, но он дал мне время. На что? Собраться с мыслями? Прокрутить в голове историю своей никчемной и крайне короткой жизни? Ясное дело, я чертовски не хотела умирать, но все мое естество прекрасно осознавало, что живой мне от него не уйти. Да он от меня ни кусочка не оставит за то, что я сделала с дурочкой Кейт.

- Зум? – нервно сглатываю. Нет смысла называть его как-то иначе, никакие формальности нас теперь не связывают. Я не замечаю, как обеденный стол под моими пальцами леденеет, не замечаю того, как часы бьют ровно одиннадцатый час дня. Мой взгляд сосредоточен на Хантере Золомоне и внимательно следит за каждым его действием. Он не пришил меня в первые же доли секунды – это добрый знак. Или, напротив, ничего хорошего меня не ждет?